← ГЛАВНАЯ ПОЛЯНА ВЕТРА

     — Не знаю, Полдень, — качнёт головою, чуть вытянет её вперёд, но взгляд оставит прямо перед собой, словно отвернись она, и тут же потеряет мнимый ориентир, потеряет цель из виду. — правление Дивного Астероида нанесло большой ущерб племени и принесло много потерь, я понимаю это, вижу, — ей не нравится называть его «отцом»: каждый раз, стоит произнести это слово, в грудной клетке что-то неприятно щемит, будто зови она его по имени, то избавится от их родства, хотя прекрасно понимает, что этого никогда не будет. — но почему-то кажется, что если я запрещу всем спускаться в тоннели — всё это было зря, — Полынь не скажет, что не знает, что делать (Полдень, впрочем, и так способен это понять_увидеть), как не скажет и то, что ей нужна помощь. Плечи поднимутся и опустятся в тяжёлом выдохе, и Полынь остановится, слушая приближающийся бег небольшого потока ручья.
     Ей не везло с первого дня. Появиться на свет в семье правителя, стать нелюбимым и гонимым котёнком, носить на плечах груз ответственности по праву рождения — всё это за долгие луны скаталось в одни большой спутанный клубок, внутри которого где-то там оказалась сама Полынь. Если бы в определённый момент жизнь повернулась немного иначе, если бы на перепутье дорог прозвучало не имя Нарцисса, а её имя... возможно, всё было бы по-другому. Возможно.
     Полынь дёргает ухом и кончиком хвоста, пытаясь отогнать дурные мысли, и жмурится, борясь с усталостью и сонливостью: травы путника, конечно, помогут сохранить силы в долгой дороге, но не уберут накопленную за все луны жизни усталость. Ничто её не уберёт.
     — Иногда возникает чувство, что я должна быть где-то ещё, а не здесь, — на этот раз голос прозвучит тише, и Полынь обратится не к Полудню, а больше куда-то ещё, в пустоту, чтобы ветер подхватил её слова и унёс прочь от леса, пустошей и её самой.
     Рядом с Полднем Полынь чувствует, что может на время снять свою бронь изо льда и железа; не полностью, но достаточно, чтобы позволить ему увидеть нечто большее. У него во взгляде засахарен мёд, а разум всегда (ли?) держится в покое и тишине, в то время как Полынь держит себя в своём огне: так города восстают, чтобы снова уйти в руины. Полдень такой же причудливый и диковинный, не от мира сего, но в самых прекрасных смыслах этого слова. Ему просто достаточно быть рядом, не говоря ни слова, и одно лишь это дарует упоение и приятный жар.
     Сейчас Полынь видит, что Сушеница не только хорошо его обучила — она помогла ему стать тем, кем он является, не взирая на жизненные трудности. И даже если всё вокруг колышется также, как лодка у причала, Полдень в своём постоянстве будет нерушимым утёсом, встречающим всякие волны-тяготы стойко да недвижимо.
     В этом они с Полынью похожи, в собственных сущностях отличаясь кардинально.
     — Странно, что при всей своей гордыни, Дивный Астероид так и не попытался отвоевать этот холм, — кивает в его сторону и беззвучно усмехается в усы; хоть что-то в этом лесу не стало поводом для раздора.
     Вместе с порывом ветра доносится птичий щебет, и Полынь машинально поворачивает голову в его сторону: совсем рядом, в паре лисьих хвостов, по земле прыгает, кажется, кедровка, и кошка тут же припадает к земле, вытягиваясь в одну напряжённую струну. Ей не то, чтобы некомфортно охотиться на кого-то кроме полёвок да кроликов, скорее просто непривычно. Но дорога долгая, и с каждой минутой в животе усиливается ощутимая пустота, поэтому всякая дичь придётся как нельзя кстати.
     Полынь делает несколько медленных длинных шагов в сторону птицы, замирая неподвижно всякий раз, когда та озирается по сторонам или просто перепрыгивает с места на место. Смотрит на неё не моргающим взглядом, дышит совсем тихо и также тихо ступает по прохладной земле, осторожно обходя каждую ветку и всё, что может издать лишний звук. Как только расстояние между ней и крапчатой добычей сокращается до минимально-возможного, Полынь с силой отталкивается от земли, совершая длинный рывок вперёд, и налету сбивает встрепенувшуюся, но замешкавшуюся птицу, придавливая её к земле лапами. Один укус, и добыча мёртвым грузом свисает из кошачьей пасти, а в нос ударяет приятно-тёплый запах крови, оказавшейся на губах.
     Она опускает птицу возле лап Полудня, облизывается и несколько раз быстро приглаживает языком чуть растрепавшуюся на груди шерсть.
     — Перекуси, пока есть возможность. Ты наверняка ни кусочка не съел со вчера, — это Полынь знает точно — по себе судит. Подходит к самому краю ручья, наклоняется и делает несколько глотков, смывая горечь после съеденных трав: ей здесь даже нравится. Поднимает голову и осматривает окружение, чувствуя витающий в воздухе запах Грозовых котов, и отчасти даже надеется, что чутьё не подвело, и очень скоро здесь появится она.
     Ещё несколько минут. Несколько мучительно долгих минут, и силуэт Полыни скроется за горбом холма, а пока она ждёт.

Подпись автора

ПО ВОЛЕ ФРЕЙИ, ГИБКОЙ СЛОВНО СТАЛЬ, У КАЖДОЙ В СРОК ВРАСТАЕТ ТОНКИЙ СТАН
В ТУГУЮ СПИНУ, ЧТОБЫ ПОВЕСТИ, КОГДА НА ПОЛЕ ШУМ ЖЕЛЕЗНЫЙ СТИХ.

>>> Главная поляна

Полдень следовал за кошкой, предоставляя ей право выбирать дорогу. Он наблюдал. Красоты родных территорий сменяли друг-друга, проносясь мимо, но совсем не задерживаясь в мыслях — куда сильнее целителя занимала уверенной походкой ступающая впереди Полынь. Её короткие, едва заметные глазу жесты, её напряженные в движении мышцы, но самое главное — её слова.
Полдень замер. Мелькнули перед взором комья чёрной земли, ощутили мгновенно напрягшиеся плечи их могильную тяжесть, а легкие пропустили вдох, снова забывая, как дышать — всего на миг, пока кот, стряхнув наваждение, словно капли дождя с шерсти, не продолжил движение вперед. Он давно научился уживаться со всяким — даже со своими призраками.
— Тебе известно моё мнение, — покачал головой Полдень, в несколько широких шагов нагнав спутницу и почти поравнявшись с ней, — прошлые смерти не могут быть аргументом для будущих. Но я... понимаю, о чем ты говоришь.
Он помнил глаза, он помнил аромат — так же четко, словно виделся с ней ещё этим утром. Это стало бы приятным, теплым воспоминанием, если бы к нему не примешивались куда более отчетливые и въедчивые запахи крови, страха и смерти. И более всего — темнота. Забирающая все и ничего не дающая взамен.
Полдень досадливо повел ухом, слегка поморщившись.
— Знаешь, я очень не люблю вести такого рода подсчеты, — выдохнул он, отводя от Полыни взгляд, словно стыдясь своих мыслей и слов, — но пока что выгоды от владения тоннелями совсем не соответствуют цене этого владения. Мы потеряли там больше соплеменников, чем потеряли бы в войне без всякого преимущества.
Сказал, и тут же почувствовал горечь собственных слов на языке. Как будто отважные, неповторимые, бесконечно родные коты племени Ветра были лишь единицами, подходящими для торгов и хладнокровных подсчетов. Два трупа за холм, за богатый дичью лес — четыре. Сколько трупов за тайную сеть подземных ходов? Скверная, скорбная математика.
— Прости, — ровно и достаточно громко произнес целитель, снова повернув голову в сторону кошки и на ходу поймав взглядом её янтарные глаза, — не очень-то это похоже на слова поддержки.
Он слегка улыбнулся — совсем немного печально, но большей частью сочувственно. В нём понимание сквозило с не нуждающейся в высказываниях готовностью предложить помощь. Полынь была близко — её мысли невольно продолжали его мысли, её страхи отражались в его собственных глазах. В то же время Полынь была бесконечно далеко — он никогда не познал бы груза её ответственности. Мог лишь догадываться.
— Не думай об этом пока. Давай доживём до завтра. Дивный Астероид вёл свои войны годам, и вряд ли их можно закончить в один день. Мы придём к какому-нибудь решению, но для этого нужно выслушать мнение остальных. Я давно не бывал в тоннелях, и я предвзят.
Видят предки, он слишком устал врачевать ненужные раны и провожать в последний путь ненужные жертвы, чтобы оставить за собой способность рассуждать объективно.
В нос ударил отчетливый дух Грозового племени — впереди была граница. Здесь следовало бы начать смотреть по сторонам и слушать запахи. Заметив, что Полынь отвлеклась на охоту, Полдень невольно расправил плечи и вгляделся в холм со стороны грозовых, словно готовясь к появлению неприятеля. Старая привычка, оставшаяся ещё с воинских времен. Та самая, через которую вряд ли когда-нибудь получится переступить.
— Спасибо. — немного рассеянно произнес он, когда Полынь бросила к лапам свою добычу, тем самым отвлекая целителя от созерцания границы. Сладкий запах свежей дичи наполнил ноздри, и кот впервые за последние сутки почувствовал голод — ранее тот словно существовал отдельно, на периферии сознания, безуспешно пытаясь напоминать о себе тянущей пустотой где-то внутри. С пустотой он свыкся уже давно.
Полдень сделал несколько быстрых укусов, почти не почувствовав вкуса дичи. Облизнулся, словно прогоняя остатки накатившей после трапезы усталости и проснувшегося было аппетита. Отсутствием последнего он никогда не страдал, но в ворохе забот неизменно забывал о потребностях собственного тела. Благо, молодость пока прощала коту подобные ошибки.
— Ночь будет длинной. Тебе бы тоже не помешало поесть, — заметил Полдень, подойдя к Полыни и, подобно кошке и себе самому несколькими минутами ранее, снова вглядываясь в сторону границы. — раз уж мы ждем.
Он почти наверняка догадывался, кого именно.

Отредактировано Полдень (2021-05-08 19:32:00)

Что прошло, то прошло — констатируй как голый факт. Застарелые раны когда-нибудь заживут: их дело не плыть по течению, а пытаться. Полдень касается взглядом постылых стен разума, осторожно снимая с Полыни прочный, колючий панцирь, а она глядит прямо в его глаза и не может (не хочет) отворачиваться.
     Полынь его понимает. Лучше, чем кого бы то ни было; лучше, чем кто-либо другой может его понять. Мысленно соглашается с его словами, понимая, что теряется ещё сильнее, уходя всё дальше в дремучую чащу подсознания и спрятанных страхов, и ей это не нравится. Даже без надзора Дивного Астероида Полынь ощущает его влияние и пристальный взгляд, словно он всегда рядом с ней. Она берёт дрожащей лапой, запачканной кровью, поломав все иголки, мотки тонких красных нитей, и зашивает саму себя; зашивает образ отца в возведённой ему тюрьме — мнимая тюрьма. Но в сотый раз те путаются меж собой, и Полынь смотрит, что выйдет.
     — Не извиняйся. Хочешь быть откровенным — будь, — во взгляде проскальзывает сочувствие и понимание — ставит себя на его место. — но ты прав, что стоит отложить это до завтра. Нечего усложнять и без того нелёгкий путь, — и поди-разбери о чём она: о путешествии до Шпиля, или же о всей ситуации в целом. Полыни всегда не доставало простоты. — хотя и жаль, что всё нельзя решить за один день. Спасибо тебе.
     Она обводит границу глазами, замечая несколько шевелящихся пятен, и почти соглашается с тем, что ей самой стоит перекусить, но резкий порыв ветра вынуждает застыть на месте — усилившийся запах Грозовых. И то была не Песнь Звёзд. Вернее, не только она.
     — Думаю, обед всё же подождёт, — когда на границе появляются два силуэта, вместо ожидаемого одного, Полынь невольно напрягается, но после расслабленно опускает плечи, узнавая в спутнице предводительницы Сухостой. — дождалась.
     Полыни сложно объяснить самой себе желание как можно чаще коммуницировать с Песнью Звёзд, но факт остаётся фактом. В этом пекле каждой твари по паре.
     — Предложение, конечно, заманчивое, но наше место под открытым небом, — позволит себе усмехнуться, и переведёт взгляд на старшую грозовую воительницу. — здравствуй, Сухостой, — невольно задумается о том, как много та могла услышать, и невольно поругает саму себя за длинный язык: даже в полной пустоте и одиночестве стоит тщательней подбирать слова — у всего в лесу есть уши. — всё куда проще, Песнь Звёзд: у нас свидание с Лунным Шпилем, — пришла пора сменить своего отца.
     Выбирайся из комы и, главное, созидай добро: да воздастся тебе в стократ. Посмотри, как заходится солнце густым багрянцем. Концентрация цвета, предчувствие перемен: как следствие — почувствовать пламя внутри. Но запомни: ты просто дырявый сосуд, ему проще разбить, чем наполнить тебя.
     — Но перед этим подумала, что было бы неплохо навестить тебя, — бросит взгляд на Полудня, легко кивая головою, и коротким взмахом хвоста подзовёт к себе Песнь Звёзд, делая несколько шагов в сторону, но по-прежнему оставаясь недалеко от целителя: его близкое присутствие приносило спокойствие. — Дивный Астероид умер несколько дней назад, но мне пришлось задержаться в лагере из-за непредвиденных обстоятельств, — брат, отец, мать: никого больше не осталось, и Полыни отныне нести крест семьи своими силами. — Росянка тоже погибла при исполнении воинских обязанностей, — каких именно — Полынь не уточнила, всё ещё рьяно оберегая тайну тоннелей. — нужно было попрощаться, — выдыхает, выпрямляется, с воздухом выпуская скопившуюся горечь, и будто чувствует облегчение. — хотела, чтобы ты узнала это до Совета.

Отредактировано Полынь (2021-04-24 13:04:10)

Подпись автора

ПО ВОЛЕ ФРЕЙИ, ГИБКОЙ СЛОВНО СТАЛЬ, У КАЖДОЙ В СРОК ВРАСТАЕТ ТОНКИЙ СТАН
В ТУГУЮ СПИНУ, ЧТОБЫ ПОВЕСТИ, КОГДА НА ПОЛЕ ШУМ ЖЕЛЕЗНЫЙ СТИХ.

Он замер по правую лапу от Полыни, проследил своими глазами её взгляд, невольно засматриваясь в ту же сторону. Они не скрывали своего присутствия — холодил загривки капризный весенний ветер да уносил их запахи далеко вглубь грозовых территорий. Пускай. Сегодня у них имелось на то право.
Долго ждать не пришлось — не прошло и десятка вздохов, прежде чем на противоположной стороне ручья возникли чужие силуэты. Была ли встреча заранее запланирована или же грозовую предводительницу привело сюда удачное совпадение? Он не мог и не хотел знать. Так сложилась воля звёзд — и этого для него было достаточно.
Полдень сделал непроизвольный шаг навстречу грозовым кошкам, приветливо кивая головой. Обвел фигуры глазами — по-целительски, со знанием дела. Тихо порадовался про себя, отметив, что выглядят они вполне здоровыми. Стало быть, Грозовое племя не коснулась хворь, тревожные слухи о которой все чаще приходили с сумрачной границы. Это было славно.
— Приятно видеть соседей в добром здравии. — улыбнулся кот, когда расстояние между ними сократилось до нескольких кроличьих прыжков.
О том, насколько близки отношения между Песнью Звёзд и Полынью, целитель не имел представления, но уловил и истолковал брошенный на него взгляд последней. Согласно и ровно кивнул в ответ, плавно отступая на пол шага в сторону, давая кошкам пространство — достаточное для того, чтобы при необходимости сказанное не долетело до его ушей. Знал, что Полынь ему доверяет, но уважал её право на приватность.
Воспользовавшись минутной передышкой, сел, обвивая пушистым хвостом лапы. Невольно задержал глаза на стоящей поодаль Сухостой, подобно ему самому застывшей в ожидании. Лишь отрешенность да спокойствие — более ничего не разглядеть, даже если смотреть умеешь. Взгляд цепляется, отмечая резкую неровность на гладкой поверхности пространства, но прочитать не выходит.
Непривычно и занятно. Кот почти удивленно сощурил янтарные глаза, борясь с желанием растормошить, вывести на разговор. В последний момент всё же себя одернул — не стоило лезть в душу, которая о том не просит. Блеснул интересом взгляд, но вскоре был отведен в сторону. Не время и не место.

Вот она — боль, отпускает с цепи вроде бы, но всё ещё держит на поводке. Нет, не пройдёт, не закончится; Полынь будет всегда в её стиснутом железном капкане. Всегда будет одинокой — привычка, рок? Не важно. То дело рутинное — так искупать грехи. Вот она битва — в ней не ищут конца, чтобы вернуться с победой. Нет никакого «вернуться». Да и кто её примет, когда она запятнан злом? Навык отточен: сражаться и убивать.
     Совсем скоро у Полыни будет другое имя. Кто ни скажет его, она придёт: воительница, защитница, палач. А всё-таки навсегда останется той, кого тоже стоило бы спасти. Полынь не зовёт никого в свой холодный мир, все откровения кончились; хватит о том, как кому-то бесконечно жаль её — это не в счёт там, куда она призвана.
     Видит в глазах Песни Звёзд сочувствие / сожаление / поддержку; за последнее благодарна, первые два не понимает. Вроде сама себя никогда не жалела, да и чувство потери со временем притупляется — каждая новая ощущается больше как данность, нечто обыденное и естественное.
     всё, что однажды останется —
             воспоминания да горечь.
     — А ты? — улыбнётся легко краями губ и взгляд на собеседницу. — тебя оно поменяло? — через всё, что прошла грозовая предводительница, Полыни ещё предстояло пройти. Долгий путь, встреча со Звёздными Предками, получение новых жизней... Она слышала легенды об обряде, слышала обрывки разговоров о происходящем по ту сторону неба, а теперь увидит всё воочию. — но надеюсь, что даже если изменения и будут, то лишь в лучшую сторону, — и заметно тише, будто говоря это ветру: — нам этого не хватало.
     Полынь и не вспомнит, каково это — быть частью леса, сосуществовать с соседями в мире и выходить на связь. Вся жизнь Ветра ушла глубоко под землю, спрятавшись от чужих глаз и ушей. Оно откололось от целого мира, оградилось от них тоннелями и секретами, а теперь Полыни предстоит вдохнуть новую жизнь в своё племя, выводя его из тьмы к свету. Вот только как это сделать, когда в ней самой чернота?
     — Спасибо, Песнь Звёзд, сложно передать как много для меня значит поддержка твоего племени и тебя самой, — Полыни ни то, чтобы плохо давались какие-то слова и речи (в нужный момент она могла говорить чётко и коротко), но порой сложнее всего сказать самое важное; словами уж точно. — торжественно обещаю, что даже если мышь ненароком и забежит к нам с вашей стороны, я разменяю её на кролика.
     Беглый взгляд на Полудня — просто убедиться, что тот рядом и за эти пару минут с ним ничего не случилось, — а после благодарный взгляд на Песнь Звёзд. В своё время она тоже многого натерпелась, и столько же потеряла. Сейчас, кажется, кошка выглядела более спокойной, твёрдо стоящей на земле, и ни один буран не собьёт её с лап. Полынь этому была только рада.
     — У вас, я надеюсь, тоже всё наладилось?

Подпись автора

ПО ВОЛЕ ФРЕЙИ, ГИБКОЙ СЛОВНО СТАЛЬ, У КАЖДОЙ В СРОК ВРАСТАЕТ ТОНКИЙ СТАН
В ТУГУЮ СПИНУ, ЧТОБЫ ПОВЕСТИ, КОГДА НА ПОЛЕ ШУМ ЖЕЛЕЗНЫЙ СТИХ.

Полынь не росла рядом с Песнью Звёзд. Не делила с ней одну палатку или убитую на охоте дичь, не провожала солнце за горизонт и не видела всю линейность её жизни, но иногда возникало чувство, словно знакомы они были куда больше, чем одну жизнь (для грозовой предводительницы, впрочем, может так оно и было). Единственное, что Полынь точно знала_видела — её изменения. Невозможно вернуться прежним после путешествия к звёздам; внутри непременно что-то произойдёт.
     То, что произошло с Песнью Звёзд, было лучшим из возможных вариантов. Было тем, что она заслуживала. Сила, уверенность, решимость — врождённые черты укрепились да закалились, просачиваясь изнутри, и серебряными каплями падали на молодую траву, оставляя после себя первоцветы. Да, Песнь Звёзд стала другой, вместе с тем оставаясь той, кем была с самого начала.
     — Иногда поговорить с самим собой очень полезно, — произнесёт на выдохе, чуть поддаваясь головою к грозовой, и почти игриво сощурив глаза. — в конце-концов, где ещё найти столь занимательного и понимающего собеседника, как не у себя в голове? — вопрос, конечно, риторический: в иные разы понимание быстро оборачивалось смятением.
     «Твой отец был... сложным.»
       сложным.
           с л о ж н ы м.
     Её отец был властолюбивым диктатором, ставящим собственные цели и желания выше не то, чтобы племени, но и выше чужих жизней. Полынь хмурится, коротко взмахивая кончиком хвоста, и облизывает тонкие нити-губы, не желая ни говорить о нём, ни даже не думать. К сожалению, многие из её мыслей так или иначе возвращались именно к нему, и с этим Полынь ничего не могла сделать.
     — Иногда страх и ненависть к крови сильнее, чем наши поступки и слова, — Полынь видит, как некоторые из соплеменников смотрят на неё. Слышит их шепотки, чувствует эмоции и понимает: ей не верят. Не смотря на всё, что она сделала, некоторые соплеменники упорно продолжают видеть в ней не более, чем кровь его крови. — ты как никто это понимаешь, Песнь Звёзд, — с горечью, понятной лишь им обеим.
     Пройдёт ещё несколько секунд, прежде, чем Песнь Звёзд произнесёт слова прощания. Полынь позволит себе улыбнуться, пристально всматриваясь в грозовую предводительницу, и кивнёт: — спасибо тебе. Если что-то будет нужно — можешь рассчитывать на меня. В том числе и в вопросе с сумрачными и их болезнью, — никаких личностных интересов, никакого внутреннего конфликта: Рой Метеоров, в первую очередь, лидер другого племени, и уже после — отец Зарницы и Репейника. И если Полыни придётся ограничить взаимодействие их племён, значит так оно и будет. А Гроза... сейчас они не просто возможные союзники, но и неплохие товарищи, которые, в прочем, в случае становления вопроса ребром, не будут в приоритете перед собственным племенем (Песнь Звёзд наверняка придерживается того же, и они с Полынью это прекрасно понимают; они это уважают).
     — Прости, что заставила ждать, — чуть более ласково, чем обычно, обратится к Полудню, едва ощутимо касаясь его бока своим хвостом. — можем идти, — выпрямит спину, вскинет голову и в последний раз обведёт границы взглядом. — нужно быть осторожней на границах с Сумраком. Если всё это правда, и хворь действительно существует, то нам нужно свести контакт к минимуму, чтобы не дать заразе распространиться, — не просто, учитывая, что Полынь собиралась встретиться с Роем Метеоров также, как встретилась уже с другими предводителями. — если увидишь какие-то травы по дороге — дай знать, я помогу с их сбором. Пусть холода и прошли, но лекарств много не бывает. Не знаю, не рано ли я задаю этот вопрос, но ты уже думал об ученике? — обведёт его взглядом с лап до ушей, соглашаясь со словами Песни Звёзд, ибо сама думала о том, что Полдень, пожалуй, стал бы прекрасным глашатаем при ком-то вроде Полыни, и перейдёт на рысь, скрываясь в зарослях.

→ ЛУННЫЙ ШПИЛЬ

Подпись автора

ПО ВОЛЕ ФРЕЙИ, ГИБКОЙ СЛОВНО СТАЛЬ, У КАЖДОЙ В СРОК ВРАСТАЕТ ТОНКИЙ СТАН
В ТУГУЮ СПИНУ, ЧТОБЫ ПОВЕСТИ, КОГДА НА ПОЛЕ ШУМ ЖЕЛЕЗНЫЙ СТИХ.

начало игры

~ even if the sky does fall
                                even if they take it all ~

Многие по наивности своей недооценивают прелесть полного одиночества. Оно умиротворяет, избавляет от назойливого шума толпы, который путает мысли и рушит эфемерную клеть только что пойманного вдохновения... о да, для помыслов белоснежного воителя наличие музы являлось обязательным условием. Неординарные решения не могут получить свой исток среди гула улья обыденности и постылой бытовухи... нет, гениальность требует полной отрешенности от мира. Именно поэтому Рассвет не взял с собой даже своего ученика, степенным шагом прогуливаясь в тени молодых папоротников. Его беззаботность была нетипична для лесного воителя, для которого заботы – часть повседневной борьбы за выживание; непросто научиться безразличию и игнорированию основного инстинкта, но полное отсутствие какого либо напряжения дарило такую головокружительную лёгкость. Приятное ощущение, с какой стороны не взгляни. Плавно протекающий из сумрака во мрак и обратно воитель был заметным белоснежным пятном, среди изумрудного фона растительности. Но ему плевать. Идеал не страшится быть замеченным. Тени юной зелени ползли по белой шерсти, местами окутывая ее белизну серой вуалью, создавая иллюзию того, что воитель на самом деле полосатый.
Одиночество дает свои плоды.
Выразительная улыбка ломает дивное равнодушие.

Недобрые мысли накатывают тягучей, неотвратимой волной. Поглощают. Топят. Пожирают. Вскоре целый свет померкнет в пучине планов и раздумий, Рассвет воспарит над жалкими остатками своей черной душонки, равнодушно перебирая в больном разуме факты, сплетая их в паутины только ему понятных интриг, структурируя и выворачивая выигрышным для себя образом любую незначительную мелочь. Еще совсем немного... стоп. До дрожи знакомый запах острыми когтями вырывает война из сладостных объятий мышления. Песнь звезд? Кот недовольно надломил уголок рта в презрительной усмешке, шрам на левой стороне морды подчеркивает полную яда эмоцию.
Его ухмылка не имела ничего общего с улыбкой.
Это – угроза.

И что предводительница здесь забыла, да еще и в такой опасной близости от границы? Кот с интересом пошел по свежему следу, выдавая свое любопытство легким подрагиваем кончика хвоста. Так-так, еще и Сухостой взяла себе в эскорт... и где она потеряла моего сына? Неужели тоже решила отлынивать от наставнических обязанностей? Белоснежный воитель проследовал ровно до того места, где к знакомый запах грозовых кошек образовал причудливую смесь с чужим. Рассвет заинтересовался еще сильнее, ведь он узнал в причудливой смеси немного горчащего на кончике языка запаха полевого разнотравья следы Полудня и Полыни. Целитель и глашатай. Солнечный янтарь взора воителя устремился в сторону Лунного шпиля, куда по всей видимости потянулась вереница следов. Как необычно, и что эта парочка здесь забыла? На морде воителя застыла выражение глубочайшей задумчивости.
Но какое ему собственно дело до передвижений соседей?
Ответ прост: все в этом мире взаимосвязано, хороший игрок всегда учитывает даже то, что находится за пределами его взора.

Рассвет так сильно увлекся, что совсем не придал значение тому, что шерсть буквально раскалилась от чужого излишне пристального взгляда, и его столь нежно оберегаемое одиночество во-вот разлетится на горький пепел... а может возможная причина тревог просто не стоила его драгоценного внимания?

Отредактировано Рассвет (2021-05-08 22:12:40)

Подпись автора

• дьявол в твоей голове говорит моим голосом •

Расплавленное золото очей устремлено в сторону недавно обретённой святыни, а вслед за взглядом устремляется и вязкая патока недобрых мыслей, путаясь в ароматном переплетении луговых трав. Значит вереница следов двух очень необычных путников вьется в сторону Лунного Шпиля? Рассвет вдумчиво и кропотливо прибирает в памяти недавние события: когда он виде властителя прерий в последний раз на одном из Советов, Дивный Астероид не был похож на кота, что собирался отправиться к предкам... как всегда сильный, властный и даже немного обаятельный в своем выраженном деспотичном безумии. Неужели что-то отправило его на тот свет задолго до назначенного срока? Или кто-то?
На морде воителя расцветает одна из самых глумливых и злорадных улыбок.
Рассвет весьма объективно считал предводителя неблагонадежной персоной.
Достойной того, чтобы вызывать самые искрение опасения, а что если он действительно... умер?
Оплакивать кончину непредсказуемого владыки степей было бы глупостью, а вот порадоваться даже надуманным новостям о смерти возможной угрозы – дело почти благородное.

Как бы то ни было, узнать о внутренних делах Ветра можно будет лишь на предстоящем Совете... или же... Воитель как бы невзначай дергает ухом, словно отгоняя надоедливую муху. Тонкий, мелодичный голосок, наконец, окликнул его. Кот уже давно понял, что за ним наблюдает пара излишне любопытных глаз, однако, предпочел тактично проигнорировать сей факт. Рассвет был слишком надменен и более того – неприлично расчетлив... он видел в "милых беседах на границах" почти что оскорбление воинской чести. Недопустимо любезничать с врагом. Однако... Рассвет выдержал очень продолжительную паузу, лишь после этого удостоив оруженосца ветра своим вниманием.
Она – не враг.
Врагом может стать тот, кто представляет угрозу.
А это лишь очередная травинка в бескрайней степи, чья значимость не превышает ценности пылящегося под ногами камешка. Не будь Рассвет столь заинтригован странностями на границах, он бы даже кончиком хвоста бы не шелохнул в сторону хрупкого создания.

– Доброго? – вкрадчиво поинтересовался воитель, усаживаясь поудобнее: пушистый хвост по-змеиному элегантно оплетает лапы, точно имеет собственную волю, а на морде теперь красуется выражение сдержанной вежливости, – что забыл крохотный оруженосец так близко от границы? Может ты отстала от своих соплеменников?

Кот выразительно повел плечом в сторону Лунного Шпиля; услужливый жест или лишь провокация на нужную реакцию? Два обжигающих золотистых огонька с давящим интересом сверлят ученицу. Злобные. Голодные. Насмешливые. Как только нечто столь обыденное, как взгляд может предавать столько эмоций одновременно? Рассвет с ленивой непосредственностью зевает, широко разевая зубастую пасть, а затем резко, по-акульи хищно, если не с казать с аппетитом, щелкнул челюстями, горделиво расправляя плечи. Было очевидно без всяких слов насколько Рассвет не считал Зарницу за полноценную личность... кот даже не удосужился замаскировать свой чисто прагматичный интерес под что-то более или менее невинное. Хотя, пусть скажет спасибо, то не спросил в лоб, презрев все нормы приличия. Манеры-манеры... их не вытравит даже больная гордость.

– Или же ты здесь ради того, чтобы любоваться Грозовыми котами? – как бы невзначай подметил воитель, чуть сломав привычную деловитую манеру разговора едким уколом, т которого так и веяло сытым самодовольством, – ну-ну, я ни в коем случае не порицаю, юности прощается невинное любопытство, особенно, если оно никак не связано со шпионажем, а вот подобное недостойное истинного воителя поведение, мне бы пришлось осудить в полной мере.

Подпись автора

• дьявол в твоей голове говорит моим голосом •

Все что вы видите перед собой – чья-то хитрая иллюзия
Мысли принадлежат тебе лишь отчасти
А слова лишь долгое эхо чужих слов... 

Когда имеешь дело с детьми и подростками эти три простые истины становятся острее когтей злейшего врага. Вечные умники и умницы, что по наивности своей полагают, что под их лапками послушно растеливается целый океан возможностей и путей... но это лишь лужи. Неглубокие и мутные. Наступишь в одну – запачкаешь лапы грязью^кровью; прыгнешь на другую, она встретит тебя ледяной корочкой отчуждённого непонимания, попытаешься соскочить с обжигающего льда неприятия прочь... провалишься в самый глубокий омут. Ухнешь с головой в жестокую бездну реальности, где на самом дне живут и благородные герои, и отъявленные мерзавцы. И только там, под чудовищным гнетом долга и ответственности, ты научишься говорить из последних сил выдавливая из переполненных водой легких слова, а глупые желторотые птенчики будут хватать их, находясь в идеальном и безгранном мире поверхности, повторяя каждый звук.

И в этом ничего дурного. Дети обречены с огромной вероятностью стать кривыми зеркалами, ловящими отражение окружающего их мира. Было не так уж удивительно, что оруженосец пыталась строить из себя взрослую кошечку, старательно рисуя на мордашке деловитое выражение. А на покрытой шрамами морде Рассвета в то же самое время красуется столь подлинная снисходительная скука. Неразговорчивость прекрасная черта. Будь обстоятельства иными, кот даже бы одобрил поведение оруженосца сдержанным кивком; ведь белоснежный воитель был из тех, кто искренне поощрял обстановку напряжения и недоверчивости между племенами, считая их всего лишь благородными врагами. И ему было незачем рушить эту трогательную атмосферу неприязни. Не хочет говорить... хм, значит получится удовлетворить свое праздное любопытство на следующем Совете, либо узнать новости от предводительницы, которая так славно снюхалась с глашатаем Ветра.

– Прости, что посмел искать смысл в твоих действиях, мой юный друг, – глумливость скользким ужом переползает в категорию неприкрытой издевки, но самым раздражающим было, пожалуй, то, что белоснежный воин был невероятно логичен и последователен в своих рассуждениях, спорить с ним было практически всегда заведомо проигрышным решением, – пора бы уже привыкнуть к тому, что нынче ветер у наших соседей не только в сердце, но и в голове. Теперь, по всей видимости, воители твоего племени взяли моду бесцельно шатаются вдоль границ, тратя драгоценное время на то, чтобы пялиться на соседей. Наверняка и пошлые путники пришли сюда ради того, чтобы хоть издалека насладится неведанной красой Сухостой... о предки, не могли подождать до следующего Совета? Что за бестактность...

Рассвет так искренне сокрушался по этому поводу, что если бы не очевидная токсичная саркастичность прищуренных глаз не жгла душу, то можно было бы поверить, что кот действительно крайне обеспокоен фактом популярности грозовых котов. Но на самом же деле, кот попросту знал, как больнее поддеть... малышка явно была не из тех, кто будет сильно переживать, если чужак скажет пару колкостей лично про нее. Злобно глянет, а затем искусно спрячет обиду в отведенном в сторону взгляде. Сдержано и благородно кивнет. Но разве белого кота бы устроил подобный исход? Отчасти. Но куда приятнее провести когтями по нервам, оставляя глубокие рубцы ненависти, что позволит задушить порочную попытку Полыни и Песни Звезд делать вид, что два племени когда-то смогут стать товарищами. Правители не так свободны, как может показаться... их цепь коротка. Сложно будет потом вот так вот тереться возле границ, если войны обоих племен начнут на дух друг-друга не переносить.

– И совершенно не нужно обладать особыми привилегиями, чтобы отличать достойный поступок от глупости, – уклончиво сообщил кот, поднимаясь на лапы, чтобы лениво потянуться, разминая мышцы.

Подпись автора

• дьявол в твоей голове говорит моим голосом •