Он скучает по дому. Оттого, когда видит в распахнутое настежь окно панораму жилого района, залитые закатом ало-рыжие черепицы городских крыш - улыбается, глубоко вдыхая душноватый, цитрусовый летний аромат: палатка под их окнами всегда работает в это время года.

Скарлетт налетает на него в аэропорту, с разбега прыгает на руки, худыми ногами цепляется за талию: Сэм успевает поймать. Сжимает ладонями его крылья-лопатки, целует в щеки и лоб, смеётся утренним соловьём: Сэм жмурится, морщит нос, да пытается её остановить, при этом не уронив. Её ребячество никуда не исчезает за время его отъезда, и он этому рад.

У Мэтта объятия скромнее, но свет во взгляде медового олова всё тот же: тёплый, в нём спокойная уверенность, которой Сэму не хватало долго. Скарлетт берёт их обоих под руки, счастливая ведёт домой.

Но Сэмюел замечает, как пальцы её тонкие едва вздрагивают, сжимая ткань рубашки на рукаве Мэтта чуть сильнее.

Этого достаточно.


Юноша едва заметно вздрагивает, да моргает, отвлекаемый перехватившей его руку Иви: оставляет воспоминания позади, теперь сосредоточенный на появившейся рядом девушке. В светло-карих глазах пляшут искры: то ли от алкоголя, то ли азарта ради. Она уже ранее успевает зацепить его разговором за этот вечер: спрашивает не про учёбу, но чем в другом городе можно было заняться в свободное от неё время. Бары, люди, что-то ещё. Сэмюел ей, извечно энергичной и не привыкшей к размеренному ритму, совсем в этом вопросе не помощник. В свободное время он чаще созванивался с сестрой на камеру, и старался делать вид, что не видит, как она незаметно делает скриншоты экрана посреди разговора.

Музыка мягким набатом отдаёт в затылок, ненавязчиво приглушает чужой звонкий голос. Рыжеволосой приходится приподнять голову, а ему - наклониться навстречу.

- Мы играем в лимбо, - сообщает ему воодушевлённо, заговорщически улыбаясь в щёку.
- И кто ведёт?
- Я уделала Скарлетт, ха!
- Что ж. Думаю, она переживёт, - Сэмюел по-доброму усмехается, вскользь отпивая из стакана: алкоголь горячей змеёй огибает нёбо, и в груди теплеет.
- Она проиграла мне второй спор за сегодняшний вечер, - горделиво хорохорится Иви, делая следом за Сэмом глоток - из его же бокала.
- О чём спорили?
- Она сказала, что ты первый заговоришь с Лукасом. А я считаю, что вы вовсе не будете разговаривать, а сразу подерётесь, если приблизитесь друг к другу.

Свет развешанных фонарей отблеском играет на глитерных румянах: точно пыльца, что Иви случайно рассыпала себе на щёки, (но сейчас, кажется, так модно), и вот, стоило девчонке засмеяться, как засияли ещё ярче.

Сэмюел делает ещё один глоток.
Забавно.

- Чувство юмора у вас одно на двоих, - юноша звенит глухо дном стакана о бетонный бордюр, разделяющий собравшихся на крыше с неминуемыми последствиями.

Прим* как-то сказала, что устраивать на крыше дома вечеринки не безопасно: мало ли, что под действием алкоголя случится, а от бордюра до неизбежности - один шаг. Кто-то с ней даже согласился, а потом все обо всём забыли, и место это, что над квартирой Скарлетт и Сэмюела, негласно стало для всех компании значимым, общим местом.

Собирая друзей вместе в этот раз, сестра у него ничего не спрашивает. Её аргументом выступило железное "ты уже две недели как вернулся, это преступление, нам просто необходимо собраться!"

И теперь сплошь знакомые, да родные лица.

- Но ты ведь ещё не выиграла, - невзначай уточняет, облокачиваясь бедром о стену, с неспособной поранить лукавостью во взгляде глядя на веселящуюся девчонку; пальцами щёлкает по краю бокала, уже оказавшимся в чужих руках.
- Это мы ещё посмотрим, - щуря янтарь, хитро цокает Сэму, точно способная подстроить всё ради выигрыша.

Знать бы, на что спорили, а то ведь выигрыш может озвученных Иви последствий не оправдать.

Парень сквозь ресницы снова смотрит на панораму города. Недолго, чтобы потом обернуться и поймать взглядом единственный силуэт среди всех остальных.

Дома алых крыш скрываются за тенью тонкой, мылятся во взгляде в единое пятно теперь не от света развешанных Скарлетт фонарей: Сэмюел чувствует на глазах холодные ладони, к щеке - знакомый пепельный хлопок рукава чужой рубашки. Единожды моргает, чтобы сомкнуть веки вовсе.

Медовый сладкий вереск покрывается инеем, застывает в моменте ломком, и попробуй дотронуться - морозит запястья своими крошечными морозными иглами, а после останется влажной поволокой меж фаланг: растаять и высохнуть, будто не было.

Такие прикосновения у Лукаса.

Отсутствие зрения из-за кипящего под кожей алкоголя в фиолетово-красной крови оборачивается против него лёгким головокружением. Шёпот прохладой вечерней ложится на плечи вместе с чужими пальцами; впитывается в кожу - напополам с выпущенным ядом. Но Сэм достаточно выпил, чтобы не напоминать и не знать: так было всегда.

- Кажется, Скарлетт проиграла, - говорит вслух то, о чём подумал, припоминая слова подруги о споре; цепляется украдкой золотыми искрами за смеющихся сестру и Иви в стороне: увлечённых игрой, и у второй до сих пор в руке стакан с его выпивкой.

"Разбрасываться так алкоголем - бессовестное расточительство. У щедрости должны быть границы,", - говорит в воспоминаниях чужой голос, что звучит за спиной короткие минуты ранее; с короткой паузой, разбавленной лукавой улыбкой, да взглядом сквозь прищур.

"Даже для такого хорошего мальчика, как ты."

Делает короткий шаг в сторону, куда ведут по доброй воле, через плечо мажет янтарём горячим по силуэтам собравшихся - оставшихся в стороне, пока их двоих медленно обнимают тени.

- Почти успел, - поворачиваясь к Люку корпусом, царапает лопатками стену кирпичную, что ограждением служит для вентиляционных труб.

Сквозь полуприкрытые ресницы поднимает взгляд на юношу.

Черты лица не повзрослели, - глупо предполагать, ведь проходит лишь год; но, кажется, волосы отросли чуть длиннее, и не только тени ночные теперь скрывают серо-небесную радужку глаз. Свет от импровизированной иллюминации в них играет рыжим: посреди стужи и мёртвого моря разжигается пламя ведьминых костров - таят вековые ледники.

- Но теперь можно не скучать, - добавляет после паузы, с коротким вздохом прислонившись затылком к стене.

Меньше всего нужно было, чтобы Иви оказалась права.
Меньше всего следовало ожидать от них благоразумности: спустя несколько пьяных встреч между ними и трезвые заканчивались бесполезным мордобоем. Легче после отвешенных тумаков не становилось: если внутри всё отравлено, то физическое боли этой не заберёт, как ни старайся. Старые раны бродили и вскрывались с новой силой, стоило сцепиться с Люком - старая дружба рассыпалась, подобно песчаным статуям на ветру. Горная лавина, что идёт с холодных вершин: один единственный крик способен унести ни одну жизнь.

Одно единственное слово; один просто взгляд.
Одна неосторожная встреча - и кто-то навеки оказывается в снежной ловушке: сам себя задушишь.
Этим "кем-то" раз за разом оказывается Сэмюел.

Янтарь соскальзывает с чужого лица, стоит слегка повернуть голову и найти среди всех собравшихся Скарлетт: уже давно перестала его контролировать, стоило им поговорить на рассвете у порога собственной квартиры, разделёнными глухой дверью. Но привычка оглядываться на сестру осталась, как и пустые беспокойства за чужие переживания.

Находит её рядом с Мэттом - она проливает коктейль между ними и, кажется, ему на одежду; смеётся - неизменно.
Так, как если бы не было никого боле вокруг, кроме них двоих.
Мэттью забирает у неё бокал, с привычным ему выражением лица, когда она пьяна.
Скарлетт запускает ему пятерню в волосы и обнимает, пряча лицо в складках толстовки на плече и руках - извиняется.

Между ними и раньше было много тактильности - между всеми тремя, - а потому не разобрать простому глазу, призналась ли Мэтту, как, сидящая на кухне, объятая солнечными ласковыми лучами в запутанных волосах, признаётся брату.

Мэттью подхватывает её под колени, поднимая, точно маленькую. Со скромной, свойственной ему одному улыбкой, да под шёлковый набат музыки и её смех кружит на раз.

Сэм прикрывает глаза, засматриваясь.

- Есть закурить? - перед смертью не надышишься, а ему и подавно, - По старой дружбе.

Отредактировано Скворушка (2021-06-12 00:24:55)