ost
The Darkest hour before the light
A hidden treasure plain in sight
For a moment standing still
They say we're crazy
They say we're ill
На безукоризненной шкуре Рассвета застрял невежественная вонь одной мерзкой полукровки.
Сегодня Осколок решила испытать выдержку бывшего наставника на прочность, тенью следуя за ним все утро и пересказывая все свои достижения за прошедшую луну. Очаровательная традиция с предсказуемым финалом. Что же.
Глупая девчонка получила то, что так отчаянно искала.
Хрустит ломкая крошка рассыпавшихся нервов; Рассвет прималывает чужую волю, точно время точит гранитные скалы; получившуюся пыль безжалостно выдувает свирепая вьюга безжалостных слов, разнося сверкающие крошки чего-то очень важного на многие километры вокруг. Вот она ‒ награда. Единственная возможный способ заработать хоть каплю внимания. Осколок была хорошей, очень хорошей; готова убить не задумываясь, творить такие мерзкие и жуткие вещи, что даже сам Рассвет предпочтет отвести взор; положить на алтарь все еще болезненно сокращающееся в агонии сердце, заменив его пустой полостью.
Сделала все, чтобы стать достойной.
И все же не приблизилась к любви ни на шаг.
Её далекий и непостижимый ад.
Который никогда не позволит в себе сгинуть.
После очередной показательной порки и наглядного пояснения того, что все ее "заслуги" не стоят и мышиного помета, с кошкой не должно возникать проблем как минимум луну. Рассвету было не так важно умрет ли полукровка попытке отрастить крылья или пойдет, как одержимая, таскать в лагерь добычу, пока не упадет от истощения где-нибудь под кустом. Его никогда не трогала судьба обреченных сгинуть, ведь так глупо питать чувства к испорченным порочными дефектами игрушкам, а бывшая ученица была таковой по праву рождения. Белоснежный кот тягучим змеиным движением проскользнул в палатку воителей, стремясь отдохнуть от суеты и необходимости созерцания изъянов этого преступно несовершенного мира. Но судьба видимо решила насмехаться над ним. В своем углу на подстилке, отвернувшись к стене, лежала Иссушенная. Ее хрупкие плечи, с легким намеком на костлявость, то и дело содрогались от беззвучных рыданий.
Рассвет страдальчески закатывает глаза; никакого сочувствия, лишь легкий налет досады от того, что одиночество будет нарушаться едва слышными судорожными всхлипами, раздавленной горем кошки. Раздражение царапает гортань гулким рыком. Как можно быть такой... наивной? Бурая воительница ведь искренне полагала, что добровольная ежедневная пытка остается ее личным страшным секретом; но реальность заключалось в том, что только самый тупой кот в племени не догадывался о том, почему Иссушенная стала походить на покорёженную, полупрозрачную тень с чуть влажными от слез глазами. Два бездонных озера боли и отчаяния. Да уж... что за жалкое зрелище?
Ему стоило бы уйти. Или сделать то, чем так успешно занимаются все соплеменники: подыграть добровольной жертве и сделать вид, что ничего не происходит. Но кот не сдвинулся с места. Горящие в полумраке огнем тысячи преисподней глаза задумчиво сверлили спину не замечающей ничего, кроме собственных нестерпимых мучений, кошки, а в голове зрел вполне себе расчетливый план.
Если Осколок ради него готова на все...
То на что готова Иссушенная ради этого чудовища по имени Пожиратель?
Устилающий пол палатки мох жадно поглотил звуки легкой поступи, Рассвет почти подкрался к кошке, боясь спугнуть ее тоску, будто бы она была робкой добычей. Кончик пушистого хвоста приглаживает шерсть между лопаток: я здесь. Молчаливое извещение о том, что нужно повернуть голову. Несчастную могло встретить холодное равнодушие, колкое пренебрежение или банальная скука... но ради нее Рассвет постарался.
Теплый, участливый и какой-то нереальный в своем дружелюбии соплеменник улыбался ей с высоты своего роста. Казалось, что он все понимает, что ему ничего не нужно рассказывать, что он попросту прочел по глазам все, что кошка боялась или стыдилась произнести вслух. И все же, ему пришлось разрушить проникновенно-трогательную тишину, дабы вытянуть соплеменницу из лап печали и наверняка удовлетворить нездоровое любопытство по поводу ее решимости стать частью жизни настоящего ублюдка.
‒ Ты выглядишь расстроенной, ‒ жалкой, разбитой, потерянной, загнанной в угол, ‒ неужели случилось то, к чему ты еще не успела привыкнуть?
Весьма честный и прямой вопрос, Рассвет подумал, что в случае с Иссушенной, не стоит долго и муторно ковырять старые раны, куда продуктивнее будет вскрыть их одним безжалостным резким движением. Кот ложится рядом, подвернув под себя передние лапы, чтобы не возвышаться над соплеменницей угрожающей скалой. Это должно повысить уровень доверия.
‒ Не бойся, мне ты можешь рассказать все, ‒ голос ровный, мелодичный, имеющий какой-то гипнотизирующий темп повествования, да... Рассвет умеет быть очень убедительным когда это ему действительно нужно, ‒ кто как не я поймет, какого это быть так близко к Пожирателю? Он ведь и мой друг...
Наверное предки когда-нибудь накажут белоснежного воителя за столь безбожное словесное надругательство над понятием "дружба"; то что связывало его с чудовищем в кошачьей шкуре можно было характеризовать как угодно, но не этим трогательным словом, однако, Иссушенной незачем знать о превратностях отвратительного симбиоза двух столь разных личностей. Пусть считает их друзьями. Или по крайней мере ‒ компаньонами.
- Подпись автора
• дьявол в твоей голове говорит моим голосом •
