[status]его magnum opus[/status][nick]Леди Мария[/nick][icon]https://i.imgur.com/N9r2VUwm.jpg[/icon]

маленькая охотница, взявшая на себя слишком много
себе не признается в том
что краем глаза надеется уловить
пристальный взор учителя

Она здесь тайком, без дозволения — довольно им увидено знаков почтения, её воля простирается куда дальше кончиков пальцев, складываемых в жесте безукоризненно. Готовится дар — для алтаря не багряного, неведомого, невидимого.

Сегодня её день, разрепетированный уж давно, её тело само послало ей знак: нетерпеливо выплеснуло кровь, вязкостью и цветом иную, ни на что не похожую, бесцветную — конечно, красную, красивую, как красны маки, но чутьё охотника её не поймает, здесь нужно иное — Мария не знает, почему молчит чутьё, не знает, для чего служит кровь, льющаяся без раны. И решает, что это подношение её алтарю, взятое без сопротивления, не пахнущее псарней, идеальное. 
 
сегодня Мария присоединится к охоте
— „сегодня марии позволили присоединиться к охоте“

Мастер мог бы рассказать ей о крови многое, если не всё, но Мария замалчивается стыдливостью — то всё же был стыд, был первым, хоть она твердит себе, что это достояние, ей одной открытое. Она ищет кровавые источники лучше, не истекая слюной, ей роднее — она смутно догадывается, что это неискоренимо в её естестве, — она презирает тех, кто пьёт кровь, а без этого не пригоден к поискам. Мастер указывает на слабость, высмеивает брезгливостью — и в её обычае повиноваться, себя править не молотком и зубилом — пилою; так отчего же здесь даёт себе поблажку? „И Мастер способен на ошибку“ — хранит блик-мысль, как девушкам положено хранить зеркальце, в которое, себя усмотрев, те хорошатся и усмехаются.

Каждое убийство искупится кровью, изнутри неё сотворённой, кровью животворной.
Мастер пророчит кошмары — в твоих мудростях не трусость ли, старик? Коса — странный выбор, под ней сорная трава и цвет сходят ровно, как вы подгадаете? Может, плохо видите — и боитесь промазать? Манеру хирурга перенимаю — острие косы без размаха, у цели без промедления.     

— что ты сделаешь, если потерпишь неудачу?
— я попытаюсь снова. и снова.
— нет. ты просто умрёшь

Её зверь хозяйствует на улицах безраздельно, но близко его логово; она выбрала его: идёшь по звезде, вобравшей в себя множество, потянешься к цветку, выросшему на пустыре, и в тиши узнаешь, где птица, — она палач, наказывающий за дерзость. Жадный, для жадности изменившийся, желудок в нём вырос от ткани всех органов, и ему всегда мало; кровоглотом его называют, он за запахом крови следует неотступно.

Слишком поздно понимает: зрелая кровь, едкая кровь предала, в ней гниёт грешная зависть к lympha — этот запах, наверное, уже смутил весь город. Алкая её тела, сошлись твари, ещё робеющее перед факелом, ждущие, пока мелко дрожащая рука его уронит.
Мария знает, что не закричит — она не умеет кричать. Когда-то Мастер вырвал ей язык, чтобы она не попортила ему образец идеальной охоты.
Ракуйо, как всегда, ничего не просит — его свет мерный, он не видит, сколько их, и ему всё равно, он скальпель, призванный вернуть упорядоченность — создать, если её не было в изначальном.
Но его спокойствие не передаётся юной Марии, внезапно такой одинокой.

Отредактировано Рыбка (2021-05-10 11:36:39)